Мастер Гаджи

( Вместо некролога)

Тах! Тах! Тах! Искры летят из-под молота длинными стрелами. Мастер, наклонившись над наковальней, монотонно стучит. Удар. Еще удар. Кажется, вот-вот эти искры ужалят нас. Но стук молота, огонь, брызги горячего металла завораживают.

В маленьком полутемном помещении стоит неперебиваемый гул кузнечной печи, а точнее, горна, и почти тропическая жара. Здесь, наверное, градусов сто. Жар буквально обволакивает, и через некоторое время возникает лишь одно желание — выбежать и глотнуть свежего воздуха. Но мы пока держимся, от дверей щелкаем фотоаппаратом, пытаясь поймать «горячий» кадр.

А мастер, не поднимая головы и, кажется, не замечая гостей в кузнице, неистово бьет и бьет по раскаленному металлу. Потом останавливается, отводит заготовок в сторону, чем-то посыпает из полулитровой банки, после — прячет красный кусок железа глубоко в горне. На наших глазах огонь жадно глотает металл и, как бы сливаясь с ним, разгорается большим пламенем. Мастер, наконец, увидел нас.

Серая кепка немного сползла в сторону, по бордовым щекам и лбу наперегонки бегут струйки пота, а на стеклах очков виден отсвет огня. Одна его бровь словно присела отдохнуть, другая, как у строгого преподавателя, несколько удивленно приподнялась вверх. Но вся строгость мастера на этой скрученной беспорядочной брови и заканчивается. Из-под очков он смотрит на нас устало, но очень добро, под его прожаренными пшеничного цвета усами прячется улыбка: кузнец рад принять у себя старых знакомых.

Дагестанец Гаджи Курбанкадиев, а в народе просто Гаджи-амузгинец, – талантливый мастер-оружейник, единственный кузнец на всем Кавказе, а возможно и в мире, разгадавший древние рецепты своих предков-оружейников и теперь кующий по ним булатные клинки. Как признают знатоки холодного оружия, по качеству они ничем не уступают дамасской стали. Кинжалы, сабли и шашки мастера Гаджи сегодня хранятся в коллекциях политиков многих стран и выставлены в витринах музеев Европы и Америки.

Слава о дагестанском оружейнике в последние годы буквально шагает по всему миру. Из Германии, Чехии, Канады, Мексики, Японии – откуда только не прибывают к нему фотографы, кинооператоры, репортеры и коллекционеры. Всем интересно узнать, как рождается знаменитый амузгинский булат. Адрес кузнеца – «Дагестан, мастер Гаджи…»- теперь на разных языках для любителей и знатоков холодного оружия звучит как пароль.

Лукавая улыбка сквозь порыжевшие усы, запачканные углем руки и лоб, легкая сутулость от сидячей работы и стоптанные ботинки на ногах. Встретив его на улице, вряд ли сразу поверишь, что перед тобой человек, чье имя за последние десятилетия стало, выражаясь современным языком, брендом. Но, как нам кажется, так во все времена и выглядели настоящие Мастера-кудесники.

Обменявшись традиционными приветствиями «Ассаламалейкум – Ваалейкум салам!», мы усаживаемся напротив кузнеца на старых деревянных табуретках. А мастер продолжает работу: срочный заказ поступил из Испании.

Гаджи сидит на стуле между горном и наковальней. В одной руке мастера небольшой молот, а в другой он клещами держит огненно-оранжевую заготовку, только что вынутую из огня. Тах! Тах! Тах! Ритмичные удары, и огненные стрелы снова летят во все стороны.

Рабочий стол мастера – наковальня. Вокруг нее на гвоздях висят инструменты кузнеца – молоты и молотки разных размеров, щипцы, зубила, напильники. Большой горн, построенный из красного кирпича, надрывно гудит и, кажется, вот-вот от напряжения развалится: кирпичи ничем не скреплены, они держатся друг за друга. Из окошка шумной кузнечной печи украдкой выглядывают сине-красные языки пламени и снова прячутся.

Подчиняясь воле, фантазии и таланту мастера ржавый стальной трос из сотен раскаленных проволок вначале стал похож на бесформенный кусок пластилина, потом постепенно под тяжелыми ударами молота превращается в изящный клинок. На наших глазах рождается новый кинжал! Кузнец колдует над металлом как настоящий волшебник.

– У горцев есть поговорка: чтобы создать совершенное изделие, надо положить на наковальню кусочек металла, душу творца и терпение кузнеца, — говорит нам Гаджи, словно угадав наши мысли. И, не поднимая головы, продолжает ковать клинок.

Мастер обычно работает в полном уединении, объясняет это тем, что изготовление клинка – процесс творческий, требующий максимальной отдачи и сосредоточенности. Особую таинственность его работе придает также атмосфера в полутемной кузнице: горячий воздух вперемешку со специфическими запахами древесного угля, сажи и плавящегося железа заполнили все пространство.

В горячих стенах своей мастерской Гаджи провел многие годы. Здесь в каждом куске еще не обработанного металла он научился видеть будущее уникальное изделие.

— Для меня, как и для каждого мастера, клинки живые — они рассказывают мне о людях, которым будут принадлежать. В это трудно, наверное, поверить. Кто меня не знает, наверняка скажет: с виду, вроде, солидный кузнец, а сказки детские рассказывает. Но судите сами: иногда дело спорится — клинок варится легко, заточка и обработка идут быстро и чисто. Все как по маслу. Значит, человек, заказавший клинок, достойный. Бывает, конечно, и наоборот. А однажды случилось и вовсе небывалое — клинок сломался под молотом. Работа была отложена надолго. Я сильно расстроился — давно не допускал такого непростительного брака. Заказчик снова пришел через месяц с просьбой все-таки выковать кинжал. И снова сталь лопнула. Тогда я ему прямо сказал: «Извини, но клинок к тебе не идет, я не буду его мучить».

Мастер Гаджи смотрит в горн, на стеклах его очков — пламя огня. Видимо, этот огонь когда-то очень давно загорелся в сердце мастера, и только потом – в кузнице. Сейчас амузгинский мастер уже не представляет свою судьбу без этого родового ремесла: его дед и отец были известными оружейниками. Он теперь наследник древнего искусства. Если бы судьба не привела Гаджи крутыми тропами к горну и наковальне, жизнь его, как признается мастер, не имела бы смысла. Теперь свою мастерскую Гаджи называет храмом, и здесь у него свои неписанные заповеди.

— Так сложилось, что я стараюсь от этих заповедей никогда не отступать, — говорит мастер. – Здесь, в кузнице, я никогда не курю. Перед началом работы читаю молитву. И самое первое, а значит главное — нельзя здесь, у огня, не только ругаться, но и думать о плохом, недобром. Все дурные мысли мастер должен оставлять за порогом кузницы. И тогда работа пойдет.

Снова мастер, кажется, забыл о своих гостях, увлеченно работает над клинком. Но через мгновение, словно продолжая давно начатый спор о том, какая профессия важнее в жизни, Гаджи с лукавой улыбкой на лице спрашивает:

— Кстати, вы знаете, что в некоторых странах Африки и Азии правителями выбирали только тех, кто хорошо знал кузнечное дело? Не брезговали брать в руки кузнечный молот и французские короли: говорят, Карл IX был хорошим мастером, ковал замки и ключи, а Людовик XIV свою кузницу устроил прямо в Версальском дворце. Но а то, что русские цари Иван Грозный и Петр-I ковали оружие, – широко известный факт.

Когда самая сложная работа с будущим кинжалом завершена, мастер аккуратно кладет изделие на наковальню. Еще один короткий и резкий удар молотком — и на стальной поверхности клинка проявляется четкий рисунок – две сороки, соединенные клювами. Так кузнец помечает родовым клеймом каждое свое произведение. Это — знак качества мастера Гаджи.

Руки мастера осторожно ощупывают клинок, а потом глаза под светом лампы внимательно изучают матовую поверхность оружия. Что-то про себя проговорив, словно прочитав молитву, Гаджи протягивает нам кинжал. Тяжелый, теплый, таинственный. Держишь его в руках и, кажется, ощущаешь весь труд, который мастер в него вложил, чувствуешь какую-то магическую, сверхъестественную силу. Булат завораживает.

— Самая первая проба клинка – это проба на музыкальность, — возвращает нас в реальность Гаджи и берет изделие из наших рук, чтобы продемонстрировать, как он говорит, таланты своего детища. — Клинок должен звенеть. Он поет, слышите, «дзииин». Звон можно отрегулировать до «буууууум». Это получается за счет ширины канавок и узости перегородок. Мои клинки поют!

Волшебство! Еще теплый клинок, действительно, поет! Заказчик из испанской королевской семьи наверняка останется доволен работой дагестанского мастера!

Теперь, когда работа завершена, Гаджи дает себе передышку: вновь садится у еще разгоряченного горна, осторожно кладет на наковальню клинок и снимает очки. Сильные мозолистые руки он на время удобно устроил на коленях. Мастер готов к беседе.

— Как бывшему фотографу удалось заново открыть секрет амузгинского булата? – мы, наконец, осторожно задаем главный вопрос, ради которого сегодня пришли в кузницу.

На лице Гаджи усталость, но в глазах какая-то светлая грусть. Его взлохмаченные поседевшие брови неожиданно распрямились, стали похожи на крылья мудрой птицы, и кажется, она вот-вот взлетит. Видимо, мастер уже окунулся в свое недавнее прошлое.

— На сорок первом году жизни я сошел с ума. Бросил прежнюю работу, друзей и почти перестал выходить из дома… — Мастер тяжело вздыхает: воспоминания, видимо, даются нелегко. Позже мы, журналисты, поймем, что это была исповедь мастера – о своей непростой жизни, о судьбе древнего ремесла и о безнадежных, казалось бы, поисках тайны. – С раннего утра до поздней ночи здесь, в кузнице, я пытался понять: в чем же секрет знаменитого амузгинского булата? А тайна долго не открывалась…

Наш герой замолкает. В кузнице снова повисла тишина. «Гу-у-у-у-у-у» – лишь огонь еще играет в горне – последние предсмертные судороги еще недавно всесильного пламени. Через окно видно, как в саду под тяжестью плодов еле колышутся от ветра оранжевые рукава яблони. Тонкий луч осеннего солнца пробивается к нам через стекло и щекочет черного, словно от сажи, паучка в углу пыльного подоконника. Кажется, он тоже готов услышать нечто сокровенное…

Глава из книги «Тайна амузгинского булата. Исповедь последнего Мастера».

P.S. 7 декабря 2019 года не стало нашего друга Гаджи Курбанкадиева. Ровно десять дней не дожил Амузгинец до юбилея – 70-летия. В начале 90-х годов, когда уже разменял пятую десятку, он неожиданно для всех развернул свою жизнь на 180 градусов. После 20 лет успешной работы фотографом, Гаджи вдруг решил стать, как и его дед и отец, кузнецом. Не просто кузнецом, а известным оружейником. И стал Мастером. Разгадал тайну легендарного амузгинского булата, возродил древнее ремесло. Но коварная болезнь не щадит даже талантливых людей. Прощай, Мастер!