Краснофлотец Федор ЗИМБЕЛЬ

Трудно назвать аул или кутан, куда бы его ни забрасывали журналистские заботы. Он объездил и прошагал, без преувеличения, весь Дагестан. И везде Федор Иванович Зимбель был желанным гостем — кунаком. Во второй половине прошлого века в республике, которая стала для грека из Приазовья настоящей родиной, его знали почти все. Каждое утро, раскрывая свежую газету, читатели видели под снимками привычную подпись — «Фото Ф. Зимбеля».

Династия защитников Отечества

Петляющая среди холмов река Кальчик, горы со скальными утесами, ковыльная степь, лес и воздух, насыщенный ароматом трав, хлебов и хвои. Таким остался в его детских воспоминаниях Малоянисоль (Малая Янисала) – село недалеко от Мариуполя. «Янис» – в переводе с греческого – Иван, «сала» – село, таким образом, топоним «янисала» на русском звучит как Ивансело или Ивановка. Это поселение основали в 1779 году греки, которых власти российской империи переселили из Крыма в Приазовье для освоения новых земель.

Греки-первопоселенцы были, по преимуществу, овцеводами и хлебопашцами. Но предки нашего героя, возможно, были ремесленниками, и его фамилия произошла от прозвища мастера-изготовителя плетеных кошелок, корзин, сумок. Словари говорят, что «зимбель» – это сумка (мешок) из плотной ткани или кожи. Как пишет Даль, в зимбелях обычно привозили плоды из Персии.

Федор Иванович рассказывал, что в их роду всегда были воины — защитники Отечества. «Служить Родине – это наша традиция, — с гордостью говорил ветеран Великой Отечественной войны. – Мой дед Федор Дмитриевич, к примеру, водрузил на Шипке российское знамя».

Сын приазовских греков Дмитрия Саврулевича и Деспины Николаевны Федор участвовал в русско-турецкой войне 1877—78 годов. Оборона Шипки — один из наиболее известных эпизодов той кровопролитной войны. Русские солдаты на Шипкинском перевале оказались лицом к лицу с большой армией Сулейман-паши. Около пяти месяцев продолжалась оборона стратегических высот. Несмотря на то, что турки превосходили русских по численности почти в шесть раз, противнику не удалось занять перевал. Истощенные нехваткой воды и продовольствия, испытывая страшную усталость после непрерывных боев, страдая от невиданной августовской жары или сильных декабрьских морозов, русские воины и болгарские ополченцы из последних сил удерживали свои позиции. Защитники Шипки поклялись умереть, но не отступить с перевала. По воспоминаниям участников этой героической компании, на горных склонах лежали горы трупов, некому было выносить из-под огня раненых, «от крови мутилось в глазах». Но смелого и мужественного воина Федора Зимбеля ни пуля, ни снаряд не брали. Он в этом аду выжил, вернулся домой, в родное село Малоянисоль.

Федор Дмитриевич и Мария Константиновна воспитали 9 детей. Один из сыновей — Иван стал героем Первой мировой войны. «За личное мужество и отменную храбрость, проявленные на поле брани», Иван Зимбель получил не только четыре Георгиевских креста, но также заслужил Георгиевский бант с четырьмя георгиевскими медалями «За храбрость». Как отмечено в официальных документах, свои высокие награды Иван Федорович заслужил за участие в штурмах крепостей, фортов и других укреплений противника на юго-западном фронте в Галиции. Пехотинец из Малоянисоля стал там полным Георгиевским кавалером. Стоит отметить, что иметь один Георгиевский крест уже считалось большим событием, а полный георгиевский кавалер — так это «герой героев». Такие воины входили в элиту Русской Императорской Армии, на них равнялись. Перед низшими чинами, заслужившими Георгиевский бант, офицеры и генералы «брали под козырек».

Войну Иван закончил в Австро-Венгрии унтер-офицером, дома ждала красавица-жена Сусанна. Но не успел герой насладиться мирной жизнью, нагрянула революция, а потом началась новая война – гражданская. В 1918 году в Мариупольском уезде создается греческий повстанческий партизанский отряд, который воюет против белогвардейцев и австро-германских оккупантов. Боевой унтер-офицер Иван Зимбель в первых рядах повстанцев. В феврале 1919 года из партизанского отряда создано регулярное воинское формирование — 9-й Заднепровский Советский Украинский пехотный полк. Зимбель вступил в ряды Красной армии, командует ротой.

В архивных документах Наркомата по военным делам отмечается, что «пехотный полк всё время находится в бою». Бойцы полка, в частности, принимают участие в освобождении Мариуполя. Как вспоминал Иван Федорович, несмотря на губительный артиллерийский огонь, укрепления противника в городе были взяты штурмом. По ходатайству начдива 1-й Заднепровской дивизии Дыбенко 9-й Заднепровский полк РККА наградили Красным Знаменам.

После завершения гражданской войны полный Георгиевский кавалер жил с семьей в греческой слободе под городом Мариуполь, работал в своем хозяйстве. Но время было тревожное, новая власть с подозрением относилась к вчерашним героям. Георгиевские кавалеры империалистической войны в СССР приравнивались к белогвардейцам и к их пособникам. Вчерашние герои боялись надевать ордена, им теперь никто не отдавал честь, их преследовали. Выживали только те, кому удавалось свое прошлое и подвиги скрыть.

Однажды вооруженные красноармейцы нагрянули к Ивану Федоровичу домой с обыском. Все перерыли, изъяли у Георгиевского кавалера боевые награды и ушли. «Это было первым предупреждением от ЧК нашей семье. Отец понял, что даже его боевые заслуги перед Советской властью не спасут от тюрьмы или расстрела и ночью он исчез. Как потом выяснилось, отец уехал в Дагестан. Там тогда жил его дальний родственник, с которым, как оказалось, он в последнее время вел переписку», — вспоминал Федор Иванович.

Через полгода повидаться с мужем и посмотреть на новое место проживания на юг России уехала и Сусанна Дмитриевна. Позже родители вместе тайком приехали в Малую Янисолу, в спешном порядке погрузили на арбу детей, нехитрый скарб и ночью навсегда покинули родной дом. Там осталась могила старшего сына Юрия, который умер от туберкулеза.

Возможно, толчком к отъезду из Приазовья послужил и невиданный голод, который почти два года бушевал в крае из-за неурожая. Малоянисольцы вынуждены были питаться травой, охотились на сусликов. Люди, отчаявшись, стали бросать свое село в надежде добраться до тех мест, где, по слухам, была еда.

Путь семьи Зимбель лежал на западное побережье Каспийского моря, в далекий Дагестан. Супругам приглянулся рабочий поселок под горой Пушкин-Тау, который потом станет городом Избербаш. Там начиналась разработка нефтяных месторождений на шельфе Каспийского моря. И там, в городке нефтяников, осели греки-беженцы.

Война краснофлотца Зимбеля

Федор с первого дня войны рвался на фронт. Младший сын полного Георгиевского кавалера — мужественного солдата Первой мировой не мог не стать настоящим воином, когда враг пришел в твой дом. Он даже прибавил себе год, чтобы попасть на фронт. Но только в начале 1942 года после настойчивых обращений в военкомат юный Федя был направлен не на передовую, а в школу водолазов-подводников. «Отчизна очень нуждается в водолазах», — сказал военком расстроенному новобранцу.

После ускоренной учебы из курсантов школы в Махачкале формировали отряд водолазов. Официальное название воинского подразделения — 1-й отдельный отряд подводных работ инженерных войск Красной Армии. С апреля 1942 года краснофлотец Зимбель уже воевал в составе действующей армии. Прошел по дорогам войны от Терека до Одера. Поднимал со дна рек затонувшую технику, участвовал в строительстве переправ и очищал для судоходства от взрывоопасных предметов фарватеры рек.

Восемнадцатилетний мальчишка попал в самое пекло. Работы, понятно, у водолазов было много, армия постоянно наступала, преодолевая десятки рек. Бойцы водолазного отряда считались смертниками – такие были потери. Под артиллерийским и минометным огнем, под непрерывными бомбежками немецкой авиации они обеспечивали переправу советских войск через водные преграды. Часто не хватало переправочных средств — деревянные понтоны, самоходные баржи, катера, плоты и т.д. Из трудных положений помогала находить выход солдатская смекалка. Чтобы своевременно переправить штурмовые подразделения на другой берег и, буквально, на плечах врага занимать плацдармы, все шло в ход: железные и деревянные бочки, бидоны из-под горючего и бревна. Потом водолазы и саперы наводили понтонные моста.

Отряд водолазов успешно выполнял задания Верховного командования Красной Армии на ответственных участках фронта. От его работы подчас зависело развитие операции по форсированию водных преград, дальнейшее продвижение наших войск. В составе действующей армии на Белорусском фронте краснофлотец Федор Зимбель форсировал воды рек Днепра, Вислы и Одера.

«Сутками работали в ледяной воде. К артобстрелу, налетам вражеской авиации как-то привыкали, а к холоду невозможно было привыкнуть – зуб на зуб не попадал», — вспоминал Федор Иванович о своих фронтовых буднях. Гидрокостюмы были не только неудобны, но и не спасали от холода. Часто водолазы обтирали себя водостойкой мазью — солидолом. При контакте с водой тело покрывался сизо-белым налётом, и на некоторое время появлялось ощущение тепла.

Федор Иванович не очень любил рассказывать про войну. Война для него, прежде всего, грязь, холод, кровь и смерть. И ничего героического. О его боевом пути, о подвигах мы знаем только благодаря воспоминаниям однополчан. «О его мужестве, выдержке, способности принимать нестандартные решения, умении скрытно проводить подводные операции вряд ли стоит много говорить. Отличный воин-водолаз и хороший товарищ», – так характеризовал своего бойца в письме в республиканскую газету бывший командир водолазного отряда №1 инженер-капитан Владимир Соколов. По его словам, шутник и балагур Федор Зимбель был душой отряда, даже в самых критических ситуациях он не терял присутствие духа.

Зимой 1945 года в районе польского города Кульм (ныне – город Хелмно) советские войска форсировали закованную льдом Вислу. Но лед оказался очень тонким, и тяжелую боевую технику переправить на другой берег было невозможно. На дне оказались несколько танков, которые с ходу хотели прорвать оборону противника. Один артиллерийский дивизион попытался переправить свою артиллерию на конной тяге, но лед не выдержал и пушки тоже ушли под воду.

«Военное командование приняло решение срочно построить мост. Отряду водолазов дали задание срочно нарастить сваи, чтобы саперы смогли навести через реку прочную переправу. Группа бойцов: Зимбель, Скасирский, Рыжиков, Хмара и Денисов вызвались выполнить приказ командования. А задание было не из легких – многие сваи оказались заминированы противником. Пришлось сначала ликвидировать опасность, разминировать сваи и только потом приступить к их наращиванию. Работать было очень трудно. Сильным течением воды водолазов сбрасывало с опор. Гидрокостюмы рвались, чинить их было некогда. Кроме того, немцы всячески пытались помешать форсированию Вислы нашими войсками», — вспоминал бывший командир водолазного отряда №1 Соколов.

Работали водолазы во время сильного шторма с ледоходом. Артобстрел не прекращался ни на минуту, участились налеты вражеской авиации. Немецкие самолеты бомбили место переправы и расстреливали с бреющего полета работающих в реке водолазов и саперов. После очередного взрыва катер, с которого велось руководство действиями водолазов, сорвался с якоря. Это еще больше затрудняло выполнению задачи. Но, не смотря на все эти трудности, водолазы успешно справились с ответственным заданием. Части Советской Армии благополучно форсировали Вислу.

За проявленные при строительстве переправы через Вислу героизм, доблесть и мужество командование представило водолаза 1 отдельного отряда подводных работ Федора Ивановича Зимбеля к ордену Отечественной войны 1-й степени. В наградном листе подчеркивается, что краснофлотец Зимбель, кроме этого, «выполнял задания по подъему техники из реки Висла (пушек, автомашин и танков) и не прекращал работы при налёте вражеской авиации».

Всего орденов Отечественной войны у него было два – I и II степеней и больше десятка боевых медалей – «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками». Войну Федор Иванович закончил в Берлине. 9 мая 1945 года вместе со своим боевым другом Виктором Хмара оказались у Рейхстага. На стене поверженного германского парламента он аккуратно вывел: «Здесь был Федор Зимбель, Махачкала». Рядом расписался ростовчанин Хмара.

Солдаты-победители очень хотели запечатлеть этот исторический момент. Вот что Федор Иванович рассказывал об этом памятном дне известному дагестанскому журналисту Олегу Санаеву: «У нас–то и фотоаппарата не было, и сняться на фоне разбитого рейхстага не получилось никак. Пока не подоспела очередная группа наших солдат. Фотоаппарат у них был, но его хозяин уперся и спросил меня: «И что я буду делать с вашими физиономиями?» Правда, он фото все же прислал по адресу, который я ему оставил. Но с того дня я заболел… фотографией и вернулся домой с профессией, которой у меня тогда еще не было – фоторепортера».

В объективе — история

После демобилизации в 1947 году солдат-победитель в роскошной морской форме вернулся к родителям в Избербаш. В тяжелые послевоенные годы трудился рабочим на заводе, участвовал в строительстве морских нефтяных эстакад. Общительного и ответственного молодого человека заметили в трудовом коллективе, даже выдвинули в комсомольский актив. Но Зимбель не забывал про свои мечты о фотографии, желание овладеть этим искусством не покидало его. В свободное время возился с фотоаппаратами, разбирал и собирал их. «Техника» — не ахти какая: подержанные «ФЭД», потом – «Старт», но служили аппараты исправно.

Первыми героями его снимков стали те, кто трудился рядом – рабочие завода и нефтяники. Снимал начинающий фотограф в цехах завода и на улицах города счастливые лица горцев и смешные рожицы детей. Понемногу он набирался опыта. Когда его снимки охотно стали печатать республиканские газеты, Зимбель окончательно связал свою судьбу с фотожурналистикой, он ушел с завода и стал фотокорреспондентом местной газет «Нефтяник».

В конце 50-х годов его уже пригласили на штатную работу в молодежную газету, потом Федор Иванович стал фотокорреспондентом главной республиканской газеты «Дагестанская правда». Трудно сегодня назвать уголок республики, куда бы он не ездил в командировку. Нередко добирался в самый дальний аул или на забытую всеми чабанскую стоянку, где представителя республиканской газеты видели впервые. Чтобы встретиться с людьми, поговорить, узнать про их житье-бытье и подготовить для редакции снимки ездил корреспондент не только в автобусе и в открытых кузовах попутных машин, но и пешком исходил не один десяток километров по степным дорогам и горным тропам. Он стал своим человеком в каждом ауле и районах.

По словам Константина Симонова, «человек, который смотрит на жизнь через глазок фотоаппарата, всегда, в конечном счете, глядит через него в историю». Так и рождаются фотографии, хранящие «исторический воздух минувшей эпохи». Снимки дагестанского фотомастера – свидетельства ушедшей эпохи. «Фотографии Зимбеля заставляют нас плакать и смеяться, переживать и получать наслаждение от каждого мгновения жизни. Задорные детские взгляды, задумчивые лица аксакалов и неописуемая красота горянок. В каждом его снимке биение сердец наших земляков, живых и покинувших этот мир», — говорил Расул Гамзатов, чьи портреты, снятые Федором Зимбелем, стали классикой.

Среди фотокорреспондентов он выделялся статной фигурой, врожденной интеллигентностью и скромностью. На работу всегда приходил как на праздник в парадном наряде – костюм, белая рубашка и галстук. А его пропуском везде и всюду был большой авторитет и обезоруживающая улыбка.

Благодаря таланту и стараниям Федора Ивановича читатели почти каждый день видели в газете запечатленную историю республики. «Статья может стереться из памяти, а хорошее фото вряд ли», — говорил он. Зимбель стал автором фотолетописи важнейших этапов строительства Чиркейской и Миатлинской ГЭС. Он создал уникальную фотоэнциклопедию жизни горцев: в его кадрах — лица строителей, виноградарей, чабанов, ученых, врачей, космонавтов и борцов. Снимки фотокорреспондента «Дагестанской правды» становились участниками всесоюзных и международных фотовыставок, их печатали союзные газеты и журналы.

«Почти тридцать лет трудился он в нашей газете, причем на самой оперативной работе. Прямо скажем, для фотокорреспондента эта работа — на износ. Это ведь не нынешнее время: щелкнул японской штучкой, подчас не выбирая ни ракурс, ни освещение, — и вперед, в редакцию. В 70-90-е годы, когда «Дагправда» выходила ежедневно и – вспомните – цветных аппаратов еще не было, чтобы получить для газеты черно-белые снимки, надо бежать сломя голову с мероприятия (а это было почти ежедневное «удовольствие») в лабораторию, проявлять пленку, закреплять, высушить, отглянцевать, а потом – на стол к редактору. Работа фотокора была не менее ответственна, чем журналиста, пишущего о событии в номер. И Федор Зимбель все успевал! Бегом, вприпрыжку, без обеда – ужина», — вспоминала бывший главный редактор газеты «Дагестанская правда» Галина Бейбутова.

Изношенный «Горизонт» или потертый «Зенит» наготове висел на его шее. Молодые репортеры удивлялись, как лучший фотожурналист республики на такой старой технике делает прекрасные снимки. «Федор Иванович не гнался за дорогими современными фотоаппаратами, свои старенькие аппараты он сам ремонтировал и не расставался с ними. Они верно ему служили, во всяком случае, не было дня, чтобы наш Федя, как его все называли, вернулся с задания в редакцию без снимков», — вспоминают коллеги.

Федор Иванович организовал в редакции фотокружок, терпеливо возился с коллегами, учил литературных сотрудников снимать. Делился он богатым опытом и с молодыми любителями фотоискусства. Благодаря ему, его помощи и наставлениям многие из них обрели свой путь в фотожурналистике, стали известными в республике мастерами.

«В редакциях газет любили дядю Федю за безотказность в работе и за добрую душу. Он притягивал к себе людей, был человеком жизнерадостным и хлебосольным. В те дни, когда дядя Федя не выезжал в командировку, в фотолаборатории можно было встретить героев его снимков: он дружил с поэтами и учеными, строителями и тружениками полей и ферм», — рассказывает один из его учеников Хаджимурад Зургалов.

Для гостей и коллег он сам готовил угощенье. Федор Иванович был заядлым охотником. Выезжал на выходных с ружьем и любимыми собачками на озеро Попас или на Сулакскую лагуну, известную среди рыбаков и охотников как «Муравейник». Он любил «походить на природе и подышать свежим воздухом». А стрелял фотомастер на зависть молодым коллегам метко. Зная о его страсти к охоте, друзья часто шутили, что «дядя Федя съел медведя». Разумеется, дядя Федя на косолапого зверя не ходил. Он всегда возвращался с охоты с пернатой дичью – уточками или лысухой из прикаспийских болотцев, устраивал пир на всю редакцию.

Охотник давно мечтал о личной машине, чтобы, как говорится, на своих колесах с друзьями отправится на Аграханский залив или озера. Каждый год в республике ветераны Великой Отечественной войны бесплатно получали автомобили «Ока». Церемония всегда проходила торжественно, а Федор Иванович готовил об этом мероприятии фоторепортаж. Но боевому краснофлотцу в министерстве труда и социального развития республики отказывали в праве на бесплатную машину. Чиновники заявляли, что 80-летный ветеран войны с четырьмя фронтовыми ранениями не заслужил от государства автомобиля. Знакомые ему советовали идти на поклон к министру, говорили, что многие так решают вопрос. А фронтовик гордо отказывался просить то, что ему было положено по заслугам перед страной. Федор Иванович так и не получил заветную «Оку».

Мечты фронтовика

В конце сентября 1996 года от Махачкалинского перрона отошел необычный скорый поезд. В купе головного вагона нас четверо: корреспонденты газеты «Дагестанская правда» Федор Зимбель и Аслан Магомедов, а также кинооператор Юрий Васильев и я — представители Дагестанского телевидения. Наша задача – подготовить репортажи об обстановке в пути.

С началом боевых действий в Чечне участились нападения на поезда, захват в заложники работников железной дороги. Президент Ельцин объявил мятежной республике блокаду. В Грозный не летели самолеты, перестали через республику ездить поезда. Теперь, после подписания Хасавюртовских соглашений, это первый поезд, который направляется по маршруту «Махачкала – Москва». В федеральном центре принято решение возобновить регулярное железнодорожное движение через Чечню.

Федор Иванович – самый старший среди нас, в черном костюме с орденской планкой на груди. Ветеран войны, кажется, волнуется. Он рассказывает, что в Ростове-на-Дону живет его однополчанин Виктор Хмара, которого давно не видел. А там у нас, кстати, запланирована долгая остановка. Ветеран очень надеется на встречу с фронтовым другом. «Мы с ним до Берлина дотопали», — с гордостью говорит он и прячет покрасневшие глаза.

В нашем вагоне, кроме нас, журналистов, еще две женщины с детьми, возвращаются после отдыха домой: одна — в Калугу, другая – в Подмосковье. Через купе – группа молодых ребят, загорелые, веселые, держат путь в Москву. Рассказывают анекдоты, громко хохочут. Прохожу дальше. И в остальных вагонах не так много пассажиров – где пять человек, а где десять.

Обстановка в соседней республике сложная. В этом году там захвачены сотрудники международной организации «Врачи без границ», похищены журналисты «Радио России» и ИТАР-ТАСС. А накануне нашей поездки в заложники попали сотрудники итальянской гуманитарной организации и словацкие строители. Люди, видимо, пока опасаются совершать путешествия на поезде через Чечню.

Безопасность пассажиров скорого поезда обеспечивают сотрудники ОМОН Махачкалинского управления внутренних дел на транспорте. Шесть вооруженных автоматами крепких ребят сопровождают поезд до Москвы. Они ходят по вагонам, осматривают купе, багажные полки, ящики для хранения мусора и угля. Сотрудники милиции также выборочно проверяют документы и багаж пассажиров.

Пока в Хасавюрте электровоз меняют на тепловоз (в Чечне разворованные линии электропередач еще не восстановлены), Федор Иванович из своего большого дорожного портфеля выкладывает на стол бутылочку кизлярского коньяка, хлеб и тонко нарезанные ломтики краковской колбасы. Потом, не спеша, из саквояжа он достает четыре мельхиоровые рюмочки, завернутые каждая в отдельную бумагу. Первый тост, естественно, провозглашаем за встречу фронтовых друзей и благополучное завершение нашей командировки. Со студенческой скамьи я запомнил несколько фраз на греческом языке и, чтобы обрадовать Федора Ивановича, говорю громко: «Калиспэ́ра (добрый вечер), дядя Федя! Ты ка́нэтэ? Пос и́стэ?( Как у Вас дела? )». Растроганный Федор Иванович крепко меня обнял, глаза его повлажнели и он, повернувшись к коллегам глухим голосом говорит: «Я очень надеюсь, что мне удастся когда-нибудь побывать на родине предков – в Греции. Такая есть у меня большая мечта». Грех был бы не поднять тост за землю древних эллинов и такую светлую мечту. В купе раздался дружный «дерхаб» в исполнении грека, русского, лакца и лезгина.

Под размеренный стук колес заезжаем в Чечню. В вагоне стихли голоса молодых веселых попутчиков. «Гудермес», — сообщает скоро один из милиционеров сопровождения. Мы выходим на перрон. Другие пассажиры предусмотрительно остались в поезде, настороженно смотрят из окон вагонов на вокзал. Группа молодых ребят держится чуть в стороне от состава, не подходит. Мальчишкам 14-18 лет. Все вооружены автоматами и гранатометами. Кто в кедах, а кто в военных сапогах. С любопытством разглядывают нас.

Начальник железнодорожной милиции подполковник по имени Маирбек рассказывает, что в городе действует совместная комендатура федералов и боевиков. По его словам, обстановка в городе спокойная. А за спиной подполковника — следы недавних боев. От вокзала остался только каменный остов здания. Черные провалы окон смотрят зловеще. Каким-то чудом уцелела на одной из стен вывеска «Гудермес». Она висит криво. Разрушено вагонное депо. Поезда на этой узловой станции, судя по всему, давно не бегали. Пути уже стали зарастать травой.

За вокзалом на башне замечаем российский флаг. Там расположились федералы. А рядом – штаб боевиков. Пока мы с Асланом Магомедовым беседуем с членами местного отряда самообороны, Федор Иванович успевает фиксировать на пленку тяжелые последствия войны. Потом и он включается в разговор с вооруженными молодыми людьми: «Пацаны, школу то закончили? Вам бы мяч погонять во дворе, а не с автоматами наперевес ходить. Война не детское дело, сынки». Боевики внимательно слушают седого человека с фотоаппаратом, говорят, что они за мир, рады, что война прекращена. Два последних года, по их рассказам, они воевали за свободу и справедливость Ичкерии, школу так и не успели закончить.

«Зачем нам в классах сидеть, когда мы на войне проходим неплохую школу», — рыжий длинный парень, обвешанный лентами с патронами, оскалив кривые зубы, улыбается и торжественно поднимает над головой «красавчик» — ручной пулемет Калашникова. Ветеран внимательно оглядывает их: зеленые, еще и пороха не нюхали. И оружие свежее, местами на нем еще видны следы заводской смазки. Федор Иванович аккуратно берет рыжего за локоть и тихо говорит: «Сынок, война – не книжные приключения, война — это всегда горе и смерть, поверь мне».

Со стороны, наверное, казалось, что строгий школьный учитель приструнивает набедокуривших учеников. Вооруженные ребята притихли, они разглядывают орденскую планку этого странного дедушки в нарядной цивильной одежде. Федор Иванович просит их встать на фоне развалин вокзала, а сам торопливо несколько раз нажимает на затвор фотоаппарата. «Эти трагические дни нашей истории пройдут, на Кавказе наступит мир, а вы обязательно должны учиться», — говорит он, прощаясь с гудермесскими мальчишками, лишенными войной детства.

Машинист дает сигнал, и мы трогаемся дальше. Следующая остановка – Червленая-Узловая. По перрону ходит совместный патруль. Российские военные и боевики, кажется, не доверяют друг другу, держат оружие наготове и постоянно оглядываются. Сержант, отставший от своих коллег, рассказывает, что боевики нарушают соглашения, нападают на колонны и блокпосты. «Они стреляют, а нам, российским солдатам, запрещено отвечать», — жалуется он. Федор Иванович обнимает военного, желает ему удачи и крепко ругает Ельцина. Первый раз вижу, как всегда спокойный дядя Федя сердится, видимо, президент достал и его своими «причудами».

Дальше – станция Червленая. Блок-пост федеральных подразделений. Кругом следы недавних обстрелов. «Стой! Граница поста. Стреляют!» — на бетонных плитах черной краской выведены угрожающие надписи. Наш ветеран поздоровался со стоящим у шлагбаума бойцом и представляется: «Федор Зимбель, фотокорреспондент…». Но командиры Московского и Ленинградского отрядов отказываются общаться с журналистами, мы, мол, вам не верим. Пока мы с Асланом спорим с дежурным офицером, Федор Иванович куда-то пропал. Нас охватывает беспокойство — как бы не взяли в заложники, знаем, что не все боевики смирились с перемирием. Но скоро к нашей радости ветеран появляется из-за блокпоста, правда, злой, возмущается негостеприимностью федералов. Но через мгновенье его лицо сияет, торжественно сообщает, что успел сделать несколько удачных снимков: «Краснофлотец Зимбель задание выполнил!»

Рано утром мы без происшествий прибыли в Ростов-на-Дону. Первая часть нашего путешествия закончена. Аслан и Юрий решили знакомиться с достопримечательностями города, а мы с Федором Ивановичем отправляемся на поиски его однополчанина. По дороге он рассказывает, какой замечательный парень Виктор, как много раз на войне выручал его. Ветеран все время нетерпеливо смотрит в окно машины. Наконец, в частном секторе на берегу Дона находим небольшой ухоженный дом, в котором живет Виктор Хмара. Нас встретила хозяйка, угостила ароматным чаем. Хозяин, по ее словам, накануне уехал на остров заготовить сено. Связи с ним нет, а вернется он только через два дня. Федор Иванович очень расстроился. На вокзал возвращаемся молча. Вечером на московском поезде отправляемся домой. Больше они, фронтовые друзья – Федор Зимбель и Виктор Хмара, так и не встретились.

… Не успел он съездить и в Грецию – на родину предков. В центре Махачкалы Федор Иванович попал под машину какого-то лихача. После продолжительной болезни в результате полученной травмы на 82 году жизни он скончался.

Родился Федор Иванович Зимбель в селе Малоянисола Володарского района Сталинской области, а последний приют нашел в Дагестане. Старейший фотожурналист республики заслуженный работник культуры РФ похоронен, как и его родители, в Избербаше. Предали фронтовика земле без почестей. Власти республики, не смотря на обращения общественности, не позаботились и о его уникальном архиве. К сожалению, многие бесценные кадры талантливого фотокорреспондента Федора Зимбеля, в которых была отражена история нашего края, безвозвратно потеряны.